«Я анархистка, и мои взгляды не поменялись за эти годы»

Дело против Сафоновой и Цибуковского несколько раз закрывали и возобновляли снова. Осенью 2018 года появился ещё один эпизод: Анастасию и Дмитрия обвинили в «вандализме» из-за граффити против пенсионной реформы. В 2020 году по ходатайству следователя суд отправил супругов в СИЗО. В 2021 году Анастасию и Дмитрия приговорили к двум и двум с половиной годам общего режима соответственно. Однако на апелляции решение было отменено, а обвиняемых выпустили из СИЗО.

Осенью 2022 года после нового расследования дело в очередной раз подошло к развязке — прокуратура запросила по пять лет для Дмитрия и Анастасии. Однако на оглашении приговора молодых людей не оказалось. Как позже сообщили СМИ со ссылкой на ФСБ, накануне анархисто_к задержали в Оренбургской области при попытке перехода границы с Казахстаном. На срок наказания это не повлияло: к тому моменту запрета на передвижение у супругов не было. Решение суда оказалось сравнительно мягким: Анастасии назначили один год и девять месяцев лишения свободы, а Дмитрию — два года. У Цибуковского срок с учётом нахождения в СИЗО истекает 8 февраля 2023 года, а у Сафоновой закончился ещё в декабре, и её выпустили из СИЗО.

«Мы сделали всё от нас зависящее, то, что считали наиболее правильным»

Как и когда тебя и Диму начали преследовать?

В феврале 2018 года в СМИ было много информацииРечь идёт о «деле “Сети”» и деле против крымского анархиста Евгения Каракашева о репрессиях в отношении анархистов и пытках со стороны правоохранительных органов, в том числе ФСБ. Такие зверства не должны существовать в XXI веке, а они перед нами повсеместно.

Мы с Димой не смогли остаться к этому безучастны, решили выразить своё мнение и привлечь внимание к возмутительным, недопустимым вещам

Поэтому провели акцию против пыток: повесили баннер на ограждение возле здания местного ФСБ. Дима для красочности бросил дымный факел в снег за баннером, чтобы его подсветить, за что ему вменили «использование предмета в качестве оружия».

Акция была в ночь с 14 на 15 февраля. А вечером 19-го к нам пришли с обыском. Я дома была, а Диму привезли с работы в наручниках и весь обыск продержали [его] на полу лицом вниз. Потом нас увезли на всю оставшуюся ночь в здание ФСБ. Там Диму электрошокером били, я его крики слышала. Мне тоже угрожали, но до дела, благо, не дошло. Утром в отдел полиции отвезли, там уже допросы были — и пошло-поехало на пять лет.

Как на вас вышли после акции с баннером?

Нам тоже очень интересно.

Вы до сих пор не знаете?

Мы надеялись, что материалы дела как-то прольют свет на это, но нет. Стоит уточнить, что дело завели в МВД 19 февраля, а с 15 по 19 им занимались в ФСБ, проводили «оперативно-розыскные мероприятия». А у них всё секретно, так что правду нам никто не скажет. Остаётся только предполагать да гадать.

Перед этим пару дней, вероятно, за нами следили. Один раз я на остановке стояла и заметила мужчину, который странно себя вел: несколько раз на светофоре туда-сюда перешёл. Но тогда не придала этому значения

Этот момент вспомнился уже намного позже, когда слежка за нами была тотальной и я научилась её вычислять. А тогда просто подумала, что мужик какой-то странный. Не было опыта, и уровень паранойи был недостаточно высок.

Как появилось делоРечь идёт о деле из-за граффити против пенсионной реформы о граффити?

Осенью 2018 года проводилась реформа, повышающая пенсионный возраст граждан. Она вызвала недовольство у населения. В Челябинске, с его плохой экологией и большим количеством заводов, эта проблема гораздо острее, потому что люди и так-то до пенсии не всегда доживают. Нас позвали участвовать в акции против пенсионной реформы. Мы не могли отказаться, потому что не согласны с ней. 

Уже под конец, когда мы собрались домой, на нас со всех сторон накинулись, скрутили и доставили в отдел полиции. Не представлялись, документы не показывали, никто в форму одет не был.

Вы были под уголовным делом о баннере на тот момент?

Нет, уголовное дело по баннеру тогда было закрыто. Его дважды закрывали за отсутствием состава преступления: один раз в июне 2018 года и второй раз 5 октября. А 6 октября была акция по пенсионной реформе. После этого возбудили дело по вандализму, в ноябре провели второй обыск. А потом возобновили дело [о баннере] по хулиганству, впоследствии их объединили. 

Ты говоришь, что вас задержали уже после акции, но накинулись с разных сторон — что это было?

Как мы узнали потом из материалов дела, за нами велось «наблюдение». Опять же, почему, из-за чего — не указано. Слив информации от товарищей исключили сразу. По телефону не обсуждали, в мессенджерах тоже. Уровень конспирации был высоким. Возможно, тогда за всеми, о ком знали, следили, потому что много протестов было против «пенсионки». 

Как ты сейчас оцениваешь ваши действия тогда?

Ошибки были, кое-что стоило сделать по-другому. Но опять же, это взгляд на пять лет назад с нынешними знаниями и опытом. Есть такая поговорка: «Знал бы, где упадешь, подстелил бы соломки». Легко размышлять, когда знаешь, что к чему привело.

А тогда, я думаю, мы сделали всё от нас зависящее, то, что считали наиболее правильным

Интервью с активистом из аннексированного Крыма

«Мое средство борьбы — краска и камера»

Интервью с Богданом Зизой из СИЗО

ральф мур

«В каждой камере — свои отношения, свои порядки»

Сколько всего времени ты провела в СИЗО и под домашним арестом?

В СИЗО я провела около девяти месяцев: в 2020 году — примерно три с половиной, в 2021 году — два с половиной и в 2022 году — почти три. Ещё около трех месяцев домашнего ареста. А всё остальное время [около двух лет] была под запретом определённых действий.

И нам все запреты назначили ещё и со своей изюминкой: больше года у нас был запрет «на общение с любыми лицами», то есть нельзя было общаться ни с кем, кроме адвокатов, близких родственников и госорганов

Его изменили, только когда суды по второму кругу пошли, в декабре 2021 года. А остальные стандартные: нельзя пользоваться интернетом, телефоном, получать и отправлять корреспонденцию, посещать общественные мероприятия и покидать дом с десяти вечера до шести утра.

Расскажи об особенностях женского заключения в СИЗО

В СИЗО-3 Челябинска женщины содержатся в отдельном корпусе. Он режимныйРежимными называют места, где строго соблюдается режим, установленный администрацией. Женщины чаще всего соблюдают режим, потому что у них гораздо меньше сплочённости, солидарности. Все хотят быстрее домой, часто — к детям, поэтому стараются не нарушать ничего в надежде на УДОУсловно-досрочное освобождение, на которое могут претендовать «положительно характеризующиеся» осуждённые. Бытовые условия получше, чем у мужчин: корпус относительно новый, ремонт, пластиковые окна, через которые практически не дует, горячая вода, приличный туалет, толстые матрасы и стабильно шесть человек в камере. Для тюрьмы это очень даже неплохо.

В ЗлатоустеСИЗО-4 города Златоуста Челябинской области, куда мы ездили на апелляцию, тюрьма старая, камеры холодные, сырые, горячей воды нет и так далее. Но и не так строго относятся к правилам.

А по поводу режима «тройкиСИЗО-3 Челябинска», не сказать, чтобы прям тяжело было.

Койки надо заправлять, доклады делать, спать днём нельзя, ночью по камере ходить нельзя, межкамерного общения нет

Но хоть сотрудники вежливо с тобой обращаются, нет хамства. Что касается быта, то там всё довольно прозаично: книги, письма, подготовка к судам, телевизор. Я ещё стихи писала, корейский язык учила, в общем, находила себе занятия. В тюрьме время тянется, его надо чем-то заполнять.

Истории политзаключенных

«Сделали торт из сгущёнки и коржей»

Монологи о встрече Нового года в заключении

Инга Игоревна

А какие были взыскания в случае нарушения режима? Допустим, если кто-то легла на кровать днём

В челябинском СИЗО ты могла спокойно прилечь днём, и никто бы тебе ничего не сказал, но спать было нельзя.

Если заметят, что спишь, могут написать рапорт и отправить в карцер

Рапорты потом вместе с осуждённой отправляют в колонию, и они закрывают путь к УДО, поэтому их и стараются избегать. Рапорты в основном писали за сон, за перекрикивания между камерами, изредка бывало, что находили режущие предметы, использовавшиеся как нож.

Интересно: лежать можно, а спать нельзя — а как они понимают, лежишь ты просто или спишь?

В СИЗО-3 Челябинска в двух противоположных углах камеры висит по камере. Ну и сотрудники 24/7 их просматривают. Наверное, самое унылое реалити-шоу

Не сказала об этом сразу, потому что привыкла к наличию видеонаблюдения в камере. Забыла, что в других тюрьмах такого нет, особенно у мужчин.

То есть если глаза прикрываешь, то сразу «сигнализация» срабатывает?

Не совсем. Если девушка долго лежит в одной позе, отвернулась к стенке, укрылась одеялом, могут тихо рапорт написать и потом уже постфактум вызвать на объяснение. Могут подойти замечание сделать и этим ограничиться. Кто-то находится под более пристальным наблюдением, на кого-то меньше обращают внимания, отталкиваются от поведения следственных.

Каково вообще было находиться под круглосуточным видеонаблюдением?

Сначала было очень не по себе. В первые дни постоянно на камеры косилась, их наличие сильно напрягало. Но со временем перестала обращать на них внимание. Человек достаточно быстро умеет приспосабливаться и привыкать к подобным раздражителям. Но от этого приятнее не становится.

Оператор_ками видеонаблюдения были женщины? По своему опыту знаю, что в мужских колониях за пультом видеонаблюдения могут сидеть и женщины, и мужчины

На женском корпусе все сотрудницы, кто там постоянно находится, женщины. Мужчины к нам даже притрагиваться не имеют права. На всех досмотрах и на камерах всегда женщины. Мужчины-сотрудники там были только чтобы привести–увести.

В мужском заключении существуют иерархии, касты. Было ли что-то подобное в твоём опыте женского заключения?

Нет, я ничего такого не слышала. Да и какая может быть иерархия, если межкамерного общения нет, в каждой камере — свои отношения, свои порядки. Бывает так, что одна девушка уже долго сидит, например, год-два, уже всех сотрудников знает, может подсказать, объяснить. К ней прислушиваются, но тут скорее она выполняет функции старшей сестры. Женщины сильно далеки от каких-либо иерархий, по крайней мере, на «тройке».

Мы рассказываем про акции против войны, диктатуры и неравенства в России и по всему миру. Поддержите DOXA, чтобы мы могли продолжить освещать сопротивление!

Поддержать

Оформите разовое или ежемесячное пожертвование.

«Мы всё это проходили вместе и продолжаем идти вместе»

Под домашним арестом и запретом определённых действий вы могли общаться с Димой, находиться вместе?

Когда нас только перевели из-под стражи под домашний арест [в июле 2020 года], мы жили по разным адресам. Мы вместе ездили в отдел полиции ознакамливаться с материалами дела, никто нам не запрещал общаться. Потом мы добились изменения адреса и воссоединения нашей маленькой семьи, это было где-то осенью 2020 года. С тех пор все время, кроме пребывания в изоляторах, мы провели вместе.

Были ли у вас какие-то договорённости с Димой на случай посадки? Если вам дадут различные сроки, например

Какие в таком случае могут быть договоренности? Если бы сроки и разница между ними были больше, ездила бы на свидания, отправляла посылки и всё в таком духе. В принципе, там и обсуждать было нечего.

По-всякому бывает. Может быть, наоборот, Дима бы сказал: «Если я сяду, забудь меня». Вот что я имел в виду

Нет-нет, мы всё это проходили вместе и продолжаем идти вместе. Мы столько пережили, какие-то там стены с решётками точно не могут нас разлучить. Пожалуй, все эти события даже сплотили ещё больше.

Удавалось ли в условиях СИЗО поддерживать связь с Димой?

Увы, нет. Возможность была, мне после приговора разрешали переписку с ним, но мои письма ему не доходили, так как в его «волшебном» изоляторе [СИЗО-1 Челябинска] вечная проблема с ними. В 2020 году у нас был запрет на переписку от следователя, а в 2021 и 2022 годах уже вроде как препятствий не было, но на деле они были. Мне разрешение подписывали без проблем, а вот Диме мои письма не передавали, вечно отговорки какие-то были. Парой писем сумели обменяться, когда в 2021 году его увезли на СИЗО-4 Златоуста для апелляции, а я ещё была в СИЗО-3.

«Сложно поверить в то, что всё скоро закончится»

Какие у тебя были чувства, когда ты снова оказалась в заключении?

Оказаться в заключении — само по себе неприятно. В третий раз оказаться в заключении — вдвойне неприятно. А моё последнее началось с СИЗО-1 Оренбурга, что ещё в несколько раз неприятнее.

Ужасное отношение со стороны сотрудников, много хамства и грубости. В камере, помимо видеонаблюдения, — прослушка, по утрам все делали зарядку. В камере, в которой я была, не было ни книг, ни телевизора

О таком благе цивилизации, как электронные письма, там даже не в курсе. Поэтому неудивительно, что я была рада возвращению в СИЗО-3 Челябинска. Из двух зол, как говорится.

На «тройке» [в Челябинске] я попала в камеру с очень хорошим коллективом, девушки были спокойные, нам было о чём пообщаться, очень добрые и отзывчивые. Сокамерницы, можно сказать, оказывали психологическую помощь. Большое спасибо им за это.

Монологи из спецприёмника

Взгляд из спецприёмника: ограничения и возможности

Коллективное эссе-воспоминание об опыте заключения в спецприёмнике «Сахарово»

миндаль

Последнее пребывание в СИЗО было нервным: когда это всё постоянно продолжается, возобновляется и повторяется, сложно поверить в то, что всё скоро закончится

Срок у меня со всеми пересчётами закончился 9 декабря 2022 года, а 7 декабря был суд по изменению меры пресечения. Все знали, что суд постановит отпустить 9 декабря, а я все равно очень волновалась. Полное понимание того, что всё закончилось, думаю, придёт только после возвращения Димы.

Теперь ты свободна или ещё остается риск посадки?

Риск, что добавят срока? Нет. Апелляция будет только 10 февраля. У меня срок истёк в декабре прошлого года, у Димы истечёт 8 февраля. Он тоже до апелляции выйдет. Прибавлять уже нет смысла, да и не за что. В этот раз приговор обжаловала только защита. В прошлый раз, когда нам дали два и два с половиной года, прокурор писал, что нам мало дали.

В этот раз нам дали год и девять месяцев и два года, но прокуратура никак не отреагировала. Видимо, их тоже уже достало это дело. Оно уже всех, мне кажется, достало

Какие планы на дальнейшую жизнь?

«Планы на дальнейшую жизнь» — звучит слишком круто для меня сейчас. Пока что нужно восстановить то, что было до задержания в 2020 году. Мы тогда уже обжились в Туле, а нас увезли в Челябинск. Мы почти три года провели вдали от дома. Надо как-то восполнять возникшие пробелы. Пока самое грандиозное из ожидаемого — возвращение Димы домой.

«Для меня анархизм — это в первую очередь уважение человека к человеку»

Ваше дело называют «делом челябинских анархисто_к». Расскажи немного о своём мировоззрении. Менялось ли оно как-то за эти годы?

Я анархистка и не могу сказать, чтобы мои взгляды поменялись за эти годы.

Для меня анархизм — это в первую очередь уважение человека к человеку, а также ответственность каждого перед обществом, перед окружающими его людьми

Это высокий уровень солидарности, самоорганизации, уважение и, пожалуй, отсутствие атомизации, которую мы наблюдаем сейчас — когда всем плевать на окружающих. Если будет высокий уровень самоорганизации, зачем тебе кто-то, кто будет указывать, что делать? Но я понимаю, что прямо сейчас наступление анархии, мягко говоря, затруднительно. В приоритете для меня сильное солидарное гражданское общество, способное отстаивать свои права и интересы.

Разговор с Боевой Организацией Анархо-Коммунистов

Разрушая пути войны

Как партизан_ки в России и Беларуси уже шестой месяц тормозят продвижение российской армии

ральф мур

Кто вас защищал и поддерживал все эти годы?

В суде нас защищали Андрей Геннадьевич и Ольга Николаевна Лепёхины. Прекрасные люди и очень сильные специалисты. В каком-то смысле наше дело стало для них принципиальным. Они с 2018 года за нас боролись и до сих пор поддерживают и помогают. Я безмерно им благодарна.

Помимо них нас поддерживало очень много людей. И материально, откликаясь на сборы, и морально, присылая письма и открытки. Шлю лучики добра всем этим чудесным людям! Если честно, я не ожидала, что буду получать столько писем: дело у нас было затянутое и не особо громкое. Поэтому было вдвойне приятно, письма здорово помогали в СИЗО, заряжали позитивом и верой в лучшее, помогали осознать, что мы не одни, что есть много хороших людей, которым мы не безразличны.

Есть какие-то организации, инициативы, которые помогали вам и которые можно поддержать сейчас, чтобы они и дальше помогали политзаключённым? Говоря о поддержке анархисто_к в неволе, на ум сразу приходит Анархический чёрный крест — получали ли вы от него помощь?

Анархический чёрный крест оказывал поддержку. Большой вклад в помощь со сбором средств сделал Владимир Акименков. Он уже много лет занимается поддержкой политзаключенных.

Может быть, ты хочешь ещё что-то сказать?

Хочу ещё раз выразить благодарность тем, кто так или иначе участвовал и участвует в нашей поддержке. Хочу пожелать всем, кто будет это читать, улучшений. Пусть для каждого это будет значить что-то своё.

Оставлю своё стихотворение, написанное в 2021 году в СИЗО. Пожалуй, оно актуально с обеих сторон решётки.

*

Не предавайся отчаянию,

Как бы ни повернула судьба,

Как бы сердце ни было ранено,

как бы ни разрывалась душа.

*

Береги свою человечность,

Сохрани доброту внутри.

Не проявляй беспечность

На длинном своём пути.

*

Оставь за спиной невзгоды —

Ты их в силах преодолеть,

Сбросить тоски оковы

И, крылья расправив, взлететь.

*

Не бойся непонимания,

Просто гордо, достойно иди.

Не предавайся отчаянию.

Знай, что лучшее — впереди.